24 ноября в Петербурге последовало открытие монумента, сооруженного в память деяний Екатерины Великой.

Его автор — художник Михаил Микешин.

Расходы на сооружение монумента составили 316 000 рублей, а вместе с изготовлением памятных медалей, организацией церемонии открытия и переустройством сквера — 456 896 рублей. Пьедестал изготовлен из гранита, привезённого с Карельского перешейка: на нижнюю часть — из каменоломен Путсало, на базу и карниз — серый гранит из каменоломен Янисари и на постамент — тёмно-серый гранит из каменоломни Снескесальми. Фигуры сподвижников отлиты на бронзолитейном заводе «Николс и Плинке» в Санкт-Петербурге. Главная статуя памятника с её бронзовым подножием надета на купол из гранита. На изготовление памятника и четырёх канделябров пошло 3100 пудов (50,8 т) бронзы. Высота фигуры Екатерины II составляет 4,35 м. Общая высота памятника свыше 10 метров. Памятник сооружали более 10 лет — с 1862 по 1873 год. Его освящение прошло 24 ноября (6 декабря) 1873 года.

Торжество открытия совершилось с обычными, в случаях, обрядами, в присутствии Государя Императора и лиц Августейшей фамилии. Хорошая погода благоприятствовала торжеству; вечером город был роскошно иллюминован и украшен транспарантами и флагами; Невский проспект и Большая Морская улица, залитые светом газа и бенгальских огней, представляли обширное гульбище, занятое массами пешеходов и экипажей.

Перед зданием городской думы обращала на себя внимание, поставленная на фонарном столбе массивная корона, унизанная цветными стеклами по проволочному скелету; скрытый внутри короны горящий газ разливал свет по стеклу; световые лучи, преломляясь в граненых бусах, производили тысячи блестящих искорок, эффектно мерцавших на короне, вследствие колебания пламени газа.

Горевший на здании Исаакиевского собора, по углам, газ не производил ожидаемого эффекта.

Монумент Екатерины II освещался посредством четырех приборов (в виде труб), отражавших на поверхность памятника свет пламени особого горючего состава. Много было копоти и дыма, но эффекта не было. Свет оказался слабым, не достигал вершины центральной фигуры, а постамент очутился в полумраке.

Кстати заметим, что железная решетка, которой обнесены газоны вокруг памятника, была совершенно изломана — видно, где тонко, там и рвется....

«Зодчий», 1873, Вып. 10—11, С. 126



<…> При виде памятника первое впечатление довольно приятно, и было бы еще более приятно, если бы нижняя часть его, занимающая половину всей вышины, представляла более интереса. Общая форма напоминает памятник тысячелетия России, того же автора. Та же круглая форма в основании, то же деление, только вместо Веры и России — фигура Екатерины II, а эпохи русской истории заменены девятью фигурами, изображающими знаменитых деятелей того времени.

Императрица изображена в порфире, ниспадающей широкими богатыми складками, покрывающими позади часть пьедестала: в правую руку, несколько выдвинутую вперед и согнутую, вложен скипетр, в левую, спокойно опущенную, — лавровый венок, полускрытый складками порфиры. Движение фигуры неопределенно, так сказать, двойственно. Если рассматривать статую en face — она стоит; со стороны — она не то летит, не то падает, так как движение ног скрыто под складками одежды. Эта двойственность вредит характеру статуи: нет того спокойного величия, которое зритель ожидает увидеть в изображении великой Императрицы. Идея лаврового венка в руке тоже непонятна; он имел бы значение на челе великой Государыни, в руке же не имеет никакого.

На лицевой стороне памятника, ниже статуи Екатерины II, зритель видит группу трех знаменитых фельдмаршалов: князь Потемкин посередине, с правой стороны его граф Румянцев, с левой — Суворов Рымникский. Князь Таврический изображен сидящим в парадном придворном костюме того времени, с откинутой назад головой, обращенной к князю Суворову. Румянцев-Задунайский, тоже в сидячем положении, нагнулся вперед и видимо слушает, разговор Потемкина с Суворовым, который стоит, правым коленом прислонившись к кронштейну, левой рукой опирается на обнаженную шпагу. Поза графа Суворова очень неудобна, и зрителя удивляет обнаженная шпага в группе мирно беседующих фельдмаршалов. Несравненно лучше задумана группа из двух фигур: Безбородко и Бецкого, поставленных в памятнике со стороны Публичной Библиотеки. Мотив заключается в обоюдном обсуждении плана воспитательного дома, одного из благодетельных учреждений Екатерины II. В группе много жизни: Бецкой держит на коленях план и объясняет графу Безбородко расположение его.

Со стороны Аничкова дворца, подле графа Румянцева видна кокетливо сидящая молодая дама, с опущенной головой и с книгой на коленях. Статуя эта очень привлекательна, но едва ли возможно узнать в ней характер энергической президентши Академии наук, графини Дашковой. Подле нее стоит в геройской, отчасти театральной, позе — знаменитый поэт Державин, с листом стихотворений в руке. По нашему мнению, обе статуи были бы ближе к истине, если бы художник изобразил поэта Державина скромнее и изображению графини Дашковой придал более энергии. Со стороны Александринского театра, около шлейфа порфиры, помещены две фигуры, изображающие знаменитых адмиралов: графа Орлова-Чесменского и Чичагова. Обе фигуры в сидячем положении; Орлов — с обнаженной шпагой в руке, Чичагов — с морскою зрительною трубой. Статуи сподвижников Екатерины II непропорциональны, по крайней мере, статуя стоящего графа Суворова чуть-чуть выше сидящего князя Потемкина. Если такая разница в росте исторически верна, то художнику, олицетворяющему их в памятнике, следовало избегнуть подобной дисгармонии. Мы находим также неблагодарным место, отведенное для девяти фигур. По свойству места, фигуры пришлось изобразить с согнутыми под сиденье ногами, что может быть натурально, но неизящно. Возможно ли было этого избегнуть и как — мы не будем об этом говорить.

Памятник сочинен академиком М. О. Микешиным; недостатки, указанные нами, доказывают, что автор памятника, при всем его таланте, небезупречен в своих сочинениях. Он, до сих пор сочиняет памятники, как бытовые сцены. Рисунки его очень хороши, изящны, полны вкуса; но для памятника на площади всего этого недостаточно. Тут необходимо строго обдумать каждое движение, выразить характер исторических лиц, и г. Микешин, при его таланте, в силах выполнить это, если бы серьезно развил свои способности и не увлекся успехом.

Модели статуй выполнены с большим вкусом и знанием, по рисункам М. О. Микешина, академиками скульптуры М. Л. Чижовым и А. М. Опекушиным.

Во всяком случае, памятник Екатерине все-таки один из лучших памятников у нас в Петербурге, и местность около Александринского театра и по Невскому проспекту, от устройства памятника, разбивки сквера, постановки канделябр и проч., чрезвычайно выиграла. Решительно не узнать того, что было здесь прежде, и как прекрасно выделились здания Александринского театра и Публичной библиотеки. Теперь остается ждать застройки на этой же площади пустопорожних мест.

«Зодчий», 1873, Вып. 12, С. 143